В моё время, когда я служил, дедовщины не было. Не было даже самих слов «дед» и «дедовщина». Тех, солдат, которые прослужили побольше, называли «стариками». Никакого другого слова я за два года службы в армии ни разу не слышал. Конфликты между стариками и салагами (это те, кто прослужил мало) случались, но они не носили массового характера. Но угнетение всё-таки было. Был постоянный конфликт (как правило, вялотекущий) между сержантами и рядовыми. Суть конфликта состояла в том, что парни одного и того же возраста, которые ещё совсем недавно ходили в школу, вдруг делились на два сорта: рядовые не имели практически никаких прав, а сержанты могли измываться над своими ровесниками как только душе угодно. С точки зрения законности, всё было нормально: сержант приказывает, а рядовой обязан ему подчиняться. Но с точки зрения морали, это было непонятно: почему двое ровесников вдруг приобретают столь разные свойства. За невыполнение приказа сержанта можно было попасть под трибунал. Если сержант поднимал руку на рядового, то офицеры на это смотрели сквозь пальцы, но, если рядовой поднимал руку на сержанта, то последствия могли быть самые ужасные. Это и была самая главная форма угнетения, которую я наблюдал за время службы в армии. Между тем, в отличие от своих предков по мужской линии, которые были офицерами (ещё и в царской армии), я был рядовым. И вот однажды я стал участником такого эпизода. Была такая в нашей роте комната – длинная и узкая, как коридор. И так случилось, что я оказался в этой комнате и стоял в самом её конце. Вдоль обеих стен – слева и справа от меня – стояли сержанты. Трое слева и трое справа – всего шестеро. И мы о чём-то говорили, не помню о чём. Внезапно в эту комнату вошёл ещё один сержант – седьмой по счёту, кавказской национальности. Итак, расклад такой: в комнате находятся семь сержантов и один рядовой. Для того, чтобы выйти из этой комнаты, мне нужно было бы миновать этот живой коридор сержантов, стоящих вдоль стен. Но выходить я не собирался, потому что беседа у нас до прихода кавказца протекала вполне нормально. Не помню уж почему, но сержант кавказского происхождения стал за что-то высмеивать меня. Я хорошо запомнил его слова: – Ведь ты даже не человек! Ты – рядовой! Я ему на это что-то ответил дерзкое, после чего он подбежал ко мне и ударил меня по щеке. Он был ниже меня ростом, но намного сильнее меня. Я думаю, он упал на пол не от особой силы моего ответного удара, а от того, что не ожидал его. В комнате воцарилась совершенная тишина. Все стоявшие продолжали находиться на своих местах неподвижно, сержант-кавказец, сидя на полу, вопросительно посмотрел на стоявших по бокам от него сержантов. Он был в нашей роте новеньким и, не зная наших раскладов, ожидал, что меня тут же на месте изобьют до полусмерти. Я ведь поднял руку на сержанта! На человека из их касты! Но – все почему-то молчали. Он тоже промолчал: встал и вышел. После этого мы продолжили прерванную беседу так, как будто ничего не случилось. Больше он ко мне никогда не цеплялся, а через полгода его разжаловали в рядовые.
|