Я помню то время, когда Ильф и Петров воспринимались как сенсация, как взрыв атомной бомбы. Мои родители с восторгом и изумлением читали их и обсуждали со своими знакомыми, а потом и я прочёл, да не только эти две книги, а ещё и рассказы и очерки, а кроме того, книгу «Одноэтажная Америка». Отдельные высказывания из «Двенадцати стульев» и «Золотого телёнка» разошлись на цитаты, а это, между прочим, высочайшая честь для любого писателя… А потом это прошло. И что же это было? Была вакансия для самого выдающегося литературного сатирика в русской литературе 20-го века. И Ильф и Петров её занимали, согласно штатному расписанию. Мне было 18 лет, когда я впервые узнал о существовании Булгакова. К этому времени оранжевое собрание сочинений Ильфа и Петрова мною уже было прочитано почти полностью, и мне казалось, что это верх остроумия и свободомыслия. И, когда я стал медленно и с большими препятствиями знакомиться с Булгаковым, я ещё ничего не понимал. Его книги нужно было добывать с величайшим трудом. И я добывал. Если я кому-то пытался рассказать про Булгакова, то меня никто не понимал – потому что никто не слыхал такого слова «Булгаков», а упомянутая вакансия быта прочно занята Ильфом и Петровым… Когда я служил в армии, мне один знакомый солдат, служивший при штабе, однажды показал штатное расписание полка: это была книга, где были расписаны все должности все должности в полку, а также и все те, кто их занимал. Например, самая первая должность называлась так: «командир полка» – эти слова были написаны ручкой. В соседней графе ручкой же было написано то звание, которое должен был иметь человек, заступивший на эту должность: «полковник», а потом было ещё две графы: в одной то звание, которое было на самом деле, а в другой – фамилия того, кто эту должность занимал. И вот эти две последние графы заполнялись карандашом. Это, чтобы можно было стереть устаревшее и записать другие слова. В самом деле: наш командир полка был долгое время подполковником и только потом стал полковником. И саму эту должность он занимал недолго – к концу моей службы он пошёл на повышение, а на его место поступил другой – и опять это был подполковник. То есть должности расписаны твёрдо и основательно, а люди, занимающие их – сегодня одни, а завтра другие. Вот так же случилось и с Ильфом и Петровым. Объявился некий Булгаков и занял в этом штатном расписании должность великого русского сатирика 20-го века. А там и другие сатирики обнаружились: Зощенко, Аверченко, Замятин. И Ильф и Петров отодвинулись куда-то далеко-далеко. Ещё в молодые годы я понял, что мне уже больше не смешно и не интересно то, что они написали. И я удивлялся сам себе: как я мог когда-то их вообще читать? Что я в них находил? Уже много лет спустя я стал думать: а что же там такого было в тех двух книгах? Ведь что-то же было! И вот что надумал: ловкач со всеми признаками еврея дурит русских – почём зря, пользуясь теми условиями, которые для этого создала советская власть. И это смешно: ха-ха-ха! А что смешного-то? Ну, посмеялись когда-то. И теперь – хватит. И теперь – не до смеха. У Булгакова или Зощенки всё было намного смешнее. Правда, у них смех был сквозь слёзы, ну и какой ещё мог быть смех в России 20-го века?
Кстати, Петров – это псевдоним. Это был на самом деле родной брат знаменитого советского литературного генерала Валентина Катаева, перед которым многие трепетали. Это был человек очень тяжёлый, властолюбивый и исключительно жестокий. Его братишка Женька, когда стал писать, побоялся оставлять себе такую грандиозную фамилию – его могли обвинить в том, что он использует авторитет своего гениального брата для собственного продвижения по литературной службе. И Ильф – тоже псевдоним. На самом деле это был Илья Арнольдович Файзильберг. Я думаю, что он и был главным в этой паре.
|