У Михаила Афанасьевича Булгакова был однажды в жизни эпизод настолько печальный, что им и закончилось пребывание этого достойнейшего и талантливейшего писателя на Земле. Вот как это было. Ему хотелось как-то выпутаться из тех ужасных жизненных трудностей, в которых он оказался, и он, по совету друзей, написал произведение о Сталине – печально известную пьесу «Батум». Ставка была сделана на то, что Сталину пьеса понравится и он изменит к лучшему участь Булгакова. Работа над пьесою была сопряжена для Булгакова с колоссальными душевными переживаниями: ему казалось, что он идёт на сделку с совестью и что ему никогда не будет за это прощения, потому что Сталин – это Злодей Мирового Масштаба. Вселенского! У Булгакова не было никаких иллюзий насчёт морального облика этого человека, но он постарался взять такой эпизод из жизни Сталина, в котором этот человек ещё не проявил себя как диктатор или палач, а был просто молодым инакомыслящим, дерзнувшим думать по-своему. В этом смысле, булгаковская пьеса ничего постыдного для её автора в себе не содержит. Но муки совести и переживания у Булгакова всё-таки были. И, поскольку он был человеком кристальной порядочности, то эти муки были очень сильными. А Сталин почитал пьесу и запретил её к постановке и напечатанью. Без каких-либо пояснений. И тогда выяснилось, что муки совести Булгакова стали для него несовместимы с жизнью: он заболел и умер. И какими бы медицинскими терминами врачи ни называли причины смерти Булгакова, она на самом деле одна-единственная: Сталин. Это и есть его убийца. Вот и вся история: жил да был великий русский писатель, а Сталин взял его и убил. А за что убил-то? Да какая разница – за что? Захотел и убил! Власти-то много: хочу – убиваю, хочу – не убиваю, и кто мне судья, если я – самый главный? Но это было рассуждение самого Сталина. Мало ли что там он думал сам о себе, а с нашей-то точки зрения, мы можем ли всё-таки узнать, за что он убил Булгакова? Можем. И ответ будет тоже очень простым: Булгаков должен был показать Сталина величайшим из величайших, а он этого не сделал. Нужны были подхалимаж и лесть, а Булгаков был на это не способен. И вот за это полагалась смерть! Уже во время войны Сталин случайно проболтался о причинах того, за что он убил Булгакова, сказав примерно так: – Величие советской власти заключается в том, что она даже и таких людей, как Булгаков, заставила служить себе. В переводе на русский язык это означает следующее: – Моё собственное величие заключается в том, что я даже и таких людей, как Булгаков, – а это незаурядная личность, я это и сам прекрасно понимаю, – заставил служить на себя. Я его поставил перед собой на колени, увидел, как он стоит передо мной, а большего мне ничего и не нужно. Это и есть тот самый деликатес, которым я так сильно люблю лакомиться – безграничная власть. А теперь давайте пофантазируем. Сталин рассуждал так: – Власть – это моя личная собственность. У меня её много, и я что хочу с нею – то и делаю. Мне никто не указ. А Булгаков мог бы рассудить так: – Мой литературный талант – это моя личная собственность. У меня его много, и я что хочу с ним – то и делаю. Мне никто не указ. Сталин в соответствии со своими представлениями о своей власти убил Булгакова. А Булгаков мог бы своим талантом заклеймить позором Сталина на все времена. Если бы захотел, конечно. Но он не захотел. Сталин и сталинизм каким-то образом показаны, конечно, в «Мастере и Маргарите», но там цель у Булгакова была другая – не заклеймить позором величайшего злодея, а показать историю Мастера. Вот я и думаю: «Какая жалость, что Булгаков не сделал этого! Должно быть, он был очень добрым человеком, добрее меня. Лично я никогда бы не простил такую гниду и нечисть, и непременно бы отомстил ей, если бы у меня была возможность». Я представляю себя на месте Булгакова: вот я написал книгу для некоего Властелина. И книга эта хорошая, хвалебная. Я хвалю этого Властелина, а не ругаю и не высмеиваю. И мне это стоит, между прочим, определённых усилий. Но я закрываю глаза на все его грехи и ошибки и хвалю его за все его достоинства. Но хвалю честно – только за то, что действительно есть у этого человека хорошего (именно так и было у Булгакова). Но я не впадаю в истерику и не ору: «Многая лета, ура, да здравствует!» И Властелин впадает в тихую ярость, потому что он ждал от меня именно этого. Признаться в этом во всеуслышание он не хочет. И поэтому он молча и небрежно пинает меня лакированным носком своего сапога, обрекая меня на жизненную катастрофу. Я бы отомстил – ей-богу! Я ему сделал всё только хорошее и ничего плохого, а он со мною так обошёлся. Это называется неблагодарностью! И это преступление. И это враг. Врагов надо наказывать. Вспомним Гомера: ни Ахиллес, ни Одиссей никогда не прощали своих врагов. Мстить нужно непременно. И не обязательно смертью. Позор бывает иногда пострашнее смерти. Потому что вся эта властолюбивая сволота очень любит не только прижизненную славу, но и мечтает о славе посмертной. Никакой им славы! Ничего, кроме бесчестья и позора!
|