Разумеется, никакого языкового родства между индоевропейцами и папуасскими языками нет. В смысле антропологическом – между нами непреодолимая пропасть. Но интересно – очень! Дело в том, что папуасских языков – многие тысячи. Все вместе они совершенно не родственны африканским, да и всем остальным языкам мира. А что у них творится внутри – это страшно себе представить. Никто из лингвистов ничего толком не знает, и уже не успеет узнать, но, я так думаю, там должно быть множество языков, каждый из которых в отдельности не родственен всем остальным языкам мира, включая, естественно, папуасские. Во всём остальном мире таких ситуаций полным-полно: японский язык не имеет родственников; эскимосы и алеуты – точно так же; грузины и прочие картвельские народы – аналогично; дравиды; шумеры стоят обособленно со своим языком, а также аккадцы, урарты, эламцы… И всё-таки это не очень уж обычное дело в Старом Свете. Так вот, у папуасов – это явление повальное. У них было так: каждое самое захудалое племя, живя в изоляции, создавало свой язык с нуля совершенно самостоятельно. Я думаю, что Новая Гвинея – единственное место на Земном шаре, где такое происходило так часто и на таком небольшом пространстве. Всё то же самое было и во всём остальном мире, но там люди постоянно переходили с одного языка на другой. Язык – это высокая технология, и то племя, которое не обладало языком, с радостью схватывало эту технологию откуда-то со стороны – полностью или частично. Именно это самое случилось в древности с семито-хамитскими народами: когда они впервые столкнулись с индоевропейцами, неизмеримо превосходившими их интеллектуально. Семито-хамиты стали жадно вбирать в себя элементы более высокоразвитого языка. Меня поразило огромное количество корней раннеиндоевропейского происхождения, которые проникли в праэфиопский язык (он тоже семито-хамитский). Так вот, у папуасов такое явление, если и имелось, то оно было очень слабо выражено. Каждое племя жило само по себе, и, видимо, учиться уму-разуму – там было не у кого. Все жили одинаково непутёво и бестолково. Обычным явлением у них являются принципиально разные системы числительных: не все папуасы додумались, что считать можно на пальцах. Некоторые считают примерно так: указательный палец левой руки – один, запястье левой руки – два, локоть – этой же руки – три, левое плечо – четыре, кончик носа – пять, правое плечо – шесть, правый локоть – семь, правое запястье – восемь, правый указательный палец – девять. Есть и другие системы, когда показывают на 12 или 17 частей тела, и каждой части тела придаётся своё цифровое значение. Всех негрофилов я глубоко презираю, но сейчас поспешу их обрадовать: раннеиндоевропейский язык ни в какое сравнение не идёт с нынешними папуасскими языками. Древние нордические люди были 35-40 тысяч лет назад намного более примитивными существами, чем нынешние папуасы. Правда, теперь мне придётся огорчить тех же самых негрофилов вопросом о том: а как жили в это же самое время папуасы и какой у них был тогда язык? Ответ будет убийственным для негрофилов. Я думаю, что по уровню интеллекта нынешних папуасов можно сравнить со средними индоевропейцами. Мышление было похожим. Например, у нынешних папуасов обычным делом является глагол с таким значением: – Заболеть после того, как спустишься на лодке по реке вниз по течению. У индоевропейцев было слово с таким значением: – Выйдя из леса, спуститься по высокому обрывистому берегу к реке, а затем подняться назад и уйти в лес. Это было очень коротенькое слово, которое на разных этапах произносилось то в два слога, то в один. Как видим, мышление очень похожее. Примерно так же говорят и нынешние эскимосы: одно коротенькое словечко у них может означать такое: – Тюлень может уплыть на восток! И всё-таки опыт папуасских языков для нас неизмеримо ценнее. Папуасы нам ближе, чем эскимосы. И главное вот что: папуасская фонетика – это ключ к пониманию того, как зарождался язык у очень и очень далёких предков ранних индоевропейцев. Нигде ничего подобного папуасской фонетике я не видел. Разумеется, в тайну их фонетики можно проникнуть только после изучения многих папуасских фонетических систем – один язык ничего не даст, но когда пропустишь сквозь себя весь этот фонетических кошмар, начинаешь что-то понимать и вырисовывается стройная схема. Впрочем, кавказская фонетика меня тоже многому научила. Самый важный вывод о возникновении биконсонантности в раннеиндоевропейском языке я сделал именно после погружения в кавказские фонетические дебри. Там всё невероятно сложно. И одновременно очень просто. Видимо, так устроен мир. От невероятно сложного до очень простого – один шаг. Про папуасские языки рекомендую такую книжку: А.А. Леонтьев. Папуасские языки. Издательство "Наука", Москва, 1974. Хотя есть и другие интересные работы, но они разбросаны по журналам.
|