… {bzd’et’} Современное значение русского глагола {bzd’et’}: совершать испускание газов из кишечника без звука. Есть и вторичное значение: очень сильно бояться; не рассматривается. В малороссийском языке: {pezd’ity}; в болгарском: {pъzd’а́}; в сербском: {bàzd’et’i}; в словенском: {pezdét’i}; в чешском: {bzd’īt’i}; в польском: {bzdz’ec’}. В литовском языке: BEZDĖTI; в латышском: BEZDĒT. В немецком: FISTEN, FIST. В латинском: PĒDO < {pezdō]. В греческом: ΒΔÉΩ < {bzdei̯ō}. Начну с этимологии древнелатинского глагола 1-го лица единственного числа настоящего времени: {pezdō}. Эта этимология просто лежит на поверхности: PXj + SD = ветром + издалека (пахнуло на меня). В Среднеиндоевропейскую эпоху, когда ни латинян, ни даже италийцев ещё не было, это произносилось – без учёта интонаций и возможной долготы гласных! – примерно так: pe-zde. Первоначальное значение: уклончивое высказывание о неприятном запахе, донёсшемся от человека. Я бы сказал: не только уклончивое, но и сдержанное. На мой взгляд, здесь срабатывают два запрета: на резкие высказывания и на непочтительное упоминание о любом духе, ибо дух – даже и неприятный! – это то, чего следует опасаться. Формы малороссийская, болгарская, словенская и немецкая подтверждают латинский пример. Назовём их формами первого типа. Форма сербская вступает с ним в противоречие. Литовская и латышская – то же самое, но с некоторыми оговорками, о которых – позже. И это будут формы второго типа. Формами третьего типа назовём нейтральные формы: русскую, чешскую, польскую, греческую. Показанная выше конструкция одинаково хорошо объясняет все формы первого типа, но для форм второго типа она не годится. Для них должна быть такая конструкция: BJ + SD = нападение (на меня) + на расстоянии (без контакта со мною). Среднеиндоевропейское произношение левой части формулы (без уточнений по поводу интонаций) было примерно таким: bi-zde. Уверенно могу заявить, что долготы обоих гласных звуков здесь не было. По славянским фонетическим законам, в дальнейшем получилось так: bizde > bьzd- > bzd-. В греческом примере всё происходило по другим законам (рассматривать их не входит в мою задачу), но итог получился похожим. Формы литовская и латышская образовались в результате контаминации – то есть наложения друг на друга двух похожих по звучанию и по значению форм: PXj + SD и BJ + SD. По поводу немецкой формы: не могу утверждать, была ли здесь контаминация или нет. Что же касается всех форм третьего типа, в том числе и рассматриваемого русского глагола, то здесь можно уверенно заявить: контаминация была! Совершенно точно, что в славянских языках контаминация была двойная! Ибо у славян явно чувствуется влияние ещё и существительного {p’izdа́} – смотрим статью с таким названием. Уверенно утверждать, что эта же самая дополнительная контаминация была ещё и в летто-литовских языках я не решаюсь. И первая конструкция (PXj + SD), и вторая (BJ + SD) ни в коем случае не претендуют на звание общеиндоевропейского явления. Каждая из них зародилась лишь в одном-единственном индоевропейском диалекте и позже стала попадать в другие диалекты. Какая-то из этих двух форм зародилась раньше, а какая-то – позже. Та, которая возникла позже, была сделана в подражание той, которой возникла раньше, но содержала в себе элемент переосмысления. В индоевропейских языках мы видим массу примеров таких переделок. Первая конструкция (PXj + SD) – италийского происхождения, вторая (BJ + SD) – праславянская. По поводу греческого корня. Предки италийцев жили некоторое время в тесном соседстве с предками греков (это было, по моему мнению, балканское побережье Адриатического моря), но потом их пути разошлись, а следы языкового взаимодействия сохранились. Это один из таких случаев.
|