Внимание! В Интернете существует несколько дневников, которые ведутся от моего имени, но не мною и вопреки моей воле. Настоящий Латинист – только здесь. Всё остальное – фальшивки!
Я эту песню помню с детских лет. Она вызывала у меня непонятное волнение, и я стыдился этого, потому что точно знал: любая советская песня – это плохо. Специально такого мне мои родители никогда не внушали, но я знал от родителей, от наших гостей и от других взрослых, что советская власть – это неприемлемо. И вот это своё отношение к существующему строю я переносил и на эту песню. И при этом любил её. Между тем, про поэта Александра Жарова я и не слыхал никогда, но один эпизод, связанный с его творчеством, у меня в детстве всё-таки был, и я его хорошо запомнил. Вот как это было. Летом 1960-го года я оказался в пионерском лагере – единственный раз за всё детство. Мне тогда там так не понравилось, что потом я больше никогда не ездил в такие лагеря, хотя возможность и была. Итак, пионерский лагерь в городе Гудауте – это в Абхазии. Самое первое торжественное построение перед знаменем, торжественные речи по случаю открытия лагеря и прочее в том же духе, вызывавшее во мне сильнейшее отторжение. И вот весь пионерский лагерь, по команде от взрослых, начинает петь песню: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы, пионеры – дети рабочих!» Мне хоть и было десять лет, но я отлично понимал, что песня – совершенно идиотская и петь её – стыдно. А моя двоюродная сестра, которая стояла рядом со мною и которой было так же, как и мне десять лет, стала её петь и притом так самозабвенно! Помню, я с ужасом смотрел на неё сбоку и думал: «Что она делает? Она что – дура совсем, что ли? Ведь она же мне всегда говорила, что она умнее меня… Но разве можно такое петь? Ведь это же стыдно!» Я не сочиняю, всё было именно так: на меня, десятилетнего, эта песня наводила ужас, тоску и отвращение… А мою глупую двоюродную сестру она приводила в восторг. А ведь у нас дедушка и бабушка – общие, а дедушка был белогвардейцем и был в армии Врангеля, и его взяли в плен после штурма Перекопа!.. И она это знала! Я и понятья не имел тогда, кто автор слов к этой дурацкой песне. И только недавно узнал: оказывается – поэт Александр Жаров. И, оказывается, он всю свою жизнь сочинял только такие тексты… Вот такая печальная история! И всё же: по крайней мере одно исключение в своём творчестве этот поэт сделал. Это песня под названием «Заветный камень». А точнее – баллада. Хочу пояснить, что такое баллада. Это такая песня, у которой есть содержание. Сюжет. Смысл. К примеру, если мы возьмём песню «Комбат» группы «Любэ», то мы там не обнаружим ни сюжета, ни смысла, а только одни общие фразы. А баллада, ну хотя бы в идеале, должна содержать в себе начало, середину и конец, и всё это должно быть пронизано единым смысловым стержнем!
И вот теперь давайте рассмотрим эту песню, созданную в годы Второй Мировой войны двумя людьми русской национальности – композитором Борисом Андреевичем Мокроусовым (1909-1968) и поэтом Александром Алексеевичем Жаровым (1904-1984). Национальность авторов представляется в высшей степени необычным обстоятельством, ибо при советской власти все ходовые песни, выходившие в эфир, на экраны или на сцену, сочинялись только и только людьми еврейской национальности. Исключения из этого железного правила, конечно, были, но очень редкие. И я думаю, что каждое такое исключение давалось русским людям с очень серьёзным боем. С кровью! Потому что еврейская мафия стояла на-смерть за то, чтобы удержать свои позиции в деле духовного порабощения русской нации. Итак, русская песня времён еврейской духовной оккупации:
Заветный камень
Холодные волны вздымает лавиной Широкое Чёрное море. Последний матрос Севастополь покинул. Уходит он, с волнами споря. И грозный, солёный, бушующий вал О шлюпку волну за волной разбивал. В туманной дали Не видно земли. Ушли далеко корабли.
Друзья-моряки подобрали героя. Кипела вода штормовая. Он камень сжимал посиневшей рукою И тихо сказал, умирая: – Когда покидал я родимый утёс, С собою кусочек гранита унёс, Затем, чтоб вдали От крымской земли О ней мы забыть не могли.
Кто камень возьмёт, тот пускай поклянётся, Что с честью носить его будет. Он первым в любимую бухту вернётся И клятвы своей не забудет. Тот камень заветный и ночью и днём Матросское сердце сжигает огнём. Пусть свято хранит Мой камень-гранит. Он русскою кровью омыт.
Сквозь бури и штормы прошёл этот камень И стал он на место достойно. Знакомая чайка взмахнула крылами, И сердце забилось спокойно. Взошёл на утёс черноморский матрос, кто Родине новую славу принёс, И в мирной дали Идут корабли Под солнцем родимой земли.
На самом деле этот текст немного отличается от первоначального тем, что в нём изменены временные формы некоторых глаголов. Там пелось в будущем времени: сквозь бури и штормы пройдёт этот камень и станет на место достойно… Но потом война закончилось, и автору было велено переделать глаголы в последнем куплете, что он и сделал. В детстве я не понимал, почему мне так нравится эта песня. Музыка – прекрасная, но это лишь половина. А что такого необычного в её содержании? И вот теперь я вчитался в текст и заметил в нём кое-что необычное: – Никаких упоминаний про советскую власть. – Никаких упоминаний про Вторую Мировую войну и немцев. – Никаких упоминаний про время и эпоху. – Земля – русская. И это Крым, в котором евреи хотели создать свою автономную республику! Это тот самый Крым, в котором крымские татары в массовом порядке перешли на сторону немцев. 30 тысяч крымских татар было призвано в армию и все 30 тысяч перешли к немцам! – Матрос – русский. А не советский и даже не российский. – Матрос оторвался от русской земли и оказался в страшном Чёрном море. В чёрном – можно и с маленькой буквы. И при этом ушли далеко корабли, и он совершенно одинок в этом море! – Но потом всё-таки свершилось чудо: его заметили наши и спасли. – И он вернулся на русскую землю. И все наши вернулись туда же. – Корабли плывут по зловещему Чёрному морю под солнцем родимой земли. Иными словами: море – враждебное, но его сверху освещает наше солнце. – Знакомая чайка – это совершенно особый образ. Чаек много, но наш матрос знает из всего множества чаек именно эту. Он был с нею знаком и раньше. Она взмахнула ему крылами, и это был условный знак о том, что всё будет хорошо. А она знает, о чём говорит!
Иными словами, это песня о том, как русские люди утратили родину, а затем обрели её снова. Напомню, что изначально там были глаголы в будущем времени в той части песни, где говорится об обретении. И в таком виде эту песню могли бы петь и белогвардейцы, которые покидали Крым в 1920-м году. И в таком виде могли бы её петь и мы сейчас.
Обращаю внимание на то, что Хворостовский поёт песню в будущем времени - так, как она была сочинена вначале: взойдёт на утёс черноморский матрос... Мы ещё не победили и неизвестно, победим ли ещё, но песня уже придумана.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 2
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете добавлять вложения