Ужасаюсь по поводу кьюаркодов, внедрение которых означает переползание в сторону фашизма, с отвращением наблюдаю за тем, что происходит в США, в Евросоюзе или на Украине и имею массу других поводов впасть в уныние, но всё же нахожу утешение в работе над новым вариантом своей книги "ТАЙНЫЕ ЗНАКИ АРИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ". Сегодня утром дописал совершенно новую главу, которой не было в том варианте текста, который вышел в свет на бумаге в году 2016. Читайте!
Глава сорок шестая. Отказ от звонких придыхательных в италийских языках Когда в 1200-м году до нашей эры встретились праславяне и италийскоязычные венеты и заключили свой союз, звонкие придыхательные согласные в их языках всё ещё были. Правда, у одних их было больше, а у других меньше. Но главное: эти важные звуки были и у тех, и у этих. Когда в 1000-м году до нашей эры оба эти народа смешали свои языки и образовали славянский язык (с самого начала делившийся на диалекты, что для нас сейчас не имеет значения), никаких придыхательных согласных к тому времени уже не было. На входе придыхательные согласные были – на выходе их не было. Куда-то делись… (То же самое случилось ведь и с бемольностью: на входе она была – на выходе исчезла!)
Латинское слово FETŪRA – наследники, имеет своё точное соответствие в русском языке: ДЕТВОРА. Но это италийское слово Русский народ и остальные славяне получили не от латинян, а от италийскоязычных венетов. Дело было так: среднеиндоевропейский биконсонантный корень DhT произносился как [dhet] и имел такое значение: ДЕТИ. Латинское слово FETŪRA образовано именно от этого биконсонантного корня. Но каким же образом [dhet-] превратилось у латинян в [fet-]? Что нужно было сделать со звонким придыхательным звуком [dh], чтобы он стал произноситься как [f]? Объясняю: сначала предки латинян произносили звук [dh] так же точно, как и все остальные индоевропейцы, но потом произошло расподобление: им стало казаться, что это не один-единственный звук, а два: d + h. Причём первый из этих двух звуков они произносили звонко, а второй – глухо. Фактически получилось то самое, что я рассказывал про слово ДХАРМА в 38-й и в 39-й главах: русские люди видят неточное изображение русскими буквами индийского звонкого согласного и произносят это ДХ, как ТХ. Вот примерно так же случилось и с древними латинянами: d + h = th, что звучало примерно как русское ТХ. А от сочетания th до известного всем английского спиранта [θ] в слове THICK уже рукою подать. Но, древним латинянам было тяжело произносить этот спирант, и они переделали его на более простой звук [f]. В общем и целом весь этот процесс записывается таким образом: dh > d + h > th > θ > f. В латинском языке это правило срабатывало только в тех случаях, если звук [dh] оказывался в начале корня, если он оказывался в середине или в конце, то срабатывало другое правило: dh > d. Во многих других италийских языках это правило срабатывало во всех без исключения случаях. Другой интересный случай: латинское слово FŪMUS – дым, где точно так же f < dh. Мои читатели помнят об утрате бемольности и понимают, как и почему ū > ы, но мы пропускаем этот пример и переходим к латинскому слову FRĀTER – брат. Между славянами существует разногласие насчёт того, как называть этого родственника: например, в чешском языке говорят BRATR, а в словацком – BRAT; в старославянском языке было БРАТРЪ, а в древнерусском – БРАТЪ. Есть и другие примеры. Откуда взялась такая разница? Ведь чешский и словацкий языки называются языками только из вежливости. Всем понятно, что это не два языка, а два наречия одного и того же чехо-словацкого языка. И тем не менее: чехи употребляют слово BRATR, и оно – италийского происхождения, а словаки употребляют слово BRAT, и оно – праславянского происхождения. Но, поскольку всё праславянское и италийсковенетское в славянских языках приравнивается к исконно славянскому, то это как бы пустяк: у чехов одно славянское слово, а у словаков – другое. Но можно ведь рассудить и иначе: латинское слово FRĀTER и чешское слово BRATR – это одно и то же, а латинское слово FRĀTER и словацкое BRAT – это разные вещи, потому как оба эти слова имеют разное происхождение, о чём смотрим в моём этимологическом словаре русского языка. И опять вопрос: как это вышло, что у латинян – звук [f], а у чехов [b]? Ведь слово-то одно и то же! Рассказываю: сначала предки латинян произносили это слово так: [bhrāter], но затем они вдруг ощутили, что нужно произносить не один-единственный звонкий звук [bh], а два звука: b + h, их которых первый произносится звонко, а второй глухо. Вспомним, как я в главах 38-й и в 39-й ругал русских людей за то, что они не способны правильно произнести название индийского эпоса МАХАБХАРАТА. И теперь мы понимаем, как у древних латинян получилось b + h = ph, ибо это звучало примерно как русское ПХ. А от сочетания ph до спиранта [f] – совсем уже близко. Целиком весь этот процесс записывается так: bh > b + h > ph > f. И точно так же в латинском языке это правило срабатывало только в тех случаях, когда звук [bh] оказывался в начале корня; если же он оказывался в середине или в конце, то срабатывало правило: bh > b. И точно так же во многих других италийских языках это правило срабатывало во всех без исключения случаях. Вот ещё пример: современное русское слово ТЕБЕ. Оно италийского происхождения, а не праславянского. В латинском языке мы видим слово TIBĪ с таким же значением; в языке осков – TFEI; в языке умбров: TEFE. Оски и умбры – италийцы. Италийских слов в русском языке (как и в других славянских) очень много, и все они приравниваются к исконно славянским, ибо италийскоязычные венеты такие же точно прямые предки славян, как и праславяне. Но почему же чехи не говорят ФРАТР, а в русском языке нет слова ФЕТВОРА? Ведь это италийские слова! Ответ очень прост: берём цепочки преобразований dh > d + h > th > θ > f и bh > b + h > ph > f и понимаем дело так: праславяне сошлись с италийскоязычными венетами ещё на той стадии, когда в языке последних были звуки [dh] и [bh]. Если бы венеты остались вместе с остальными италийцами, то и у них сработала бы такая же точно цепочка, но они порвали связи с италийским миром и соединили свою судьбу с судьбою праславян, в результате чего и появились на свет славяне, а у остальных италийцев получилась совсем другая судьба. Вот потому-то только венеты претендуют на честь считаться предками славян, а все остальные италийцы – для славян всего лишь близкие родственники, но не предки. Впрочем, из всех италийских языков уцелел только один-единственный латинский, а остальные подчинились ему и перестали существовать. Позже, к моему величайшему сожалению, прекратил своё существование и великолепнейший латинский язык, и на его почве образовались уродливые и примитивные романские языки: итальянский, сардинский, испанский, каталанский, португальский, галисийский, французский, провансальский ретороманский, сардинский и румыно-молдавский. Любой из этих языков – это жалкий лепет по сравнению с латинским. Чего не скажешь про современный русский язык по сравнению с италийсковенетским, да и тем же латинским! Современный русский язык и латынь стоят на пьедестале почёта на одной и той же ступени – на самой верхней.
В самом начале главы я обронил невзначай, что у праславян на момент их встречи с италийскоязычными венетами звонких придыхательных было больше, а у венетов меньше. Вот так выглядело состояние дел у праславян: dh – d – t, bh – b – p, gh – g – k. gh’ – g’ – k’. gwh – gw – kw. А чтобы понять, что было у италийскоязычных венетов, нужно из этих пяти строк оставить только верхние две, а три нижних строки – выбросить, как не относящиеся к делу. Ибо у италийскоязычных венетов на момент их встречи со славянами было только два звонких придыхательных: [dh] и [bh]. И ничего больше! От всех остальных звонких придыхательных италийцы отказались ещё в более глубокой древности – лет за сто, за двести до описываемых событий. Оно бы и ладно: отказались и пусть! Но дело-то в том, что когда италийскоязычные венеты столкнулись с праславянами, у них из-за этого италийского отказа возникло сильное недопонимание, которое оставило свой след в языках славян и в русском языке в том числе – ПО СЕЙ ДЕНЬ! И это настолько важно, что мне придётся в следующей главе объяснять только это.
Глава сорок седьмая. Разные мнения по поводу литературного произношения русской буквы «Г» – это отголосок праславяно-италийского противоречия
|